Соколова Ольга Владимировна
Нейропсихолог, член АППК (г. Москва)
Кроличья нора и дорога из желтого кирпича: два пути инициации
Сказочные путешествия в иные миры — это всегда больше, чем просто приключения. Волшебная страна становится метафорой бессознательного — той части нас, которая говорит на языке символов, а не логики. В обычной жизни мы подчиняемся причинно-следственным связям: если бросить камень — он упадет, если уснуть — наступит утро. Время линейно, а часы показывают часы, минуты и секунды.
Но в пространстве бессознательного эти законы перестают работать. Там возможны улыбки без котов, Лондон становится столицей Парижа, а с помощью фламинго и ежей играют в крокет. Там львы бывают трусливыми, обезьяны летучими, ну а серебряные башмачки могут переносить своего хозяина, куда угодно.
«Алиса в Стране чудес» Льюиса Кэрролла и «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова – две истории, построенные на пересечении. Обе героини – обычные девочки, случайно попадающие в ирреальные вселенные. Но их пути расходятся принципиально: Алиса пробуждается, так и не осознав смысла своего путешествия, в то время как Элли возвращается домой, принеся с собой дары своего странствия. В чем причина этой разницы? Попробуем разобраться.
Алиса падает в свою историю, буквально проваливается в кроличью нору без намерения. Ее движение вниз – это пассивное погружение, похожее на то, как мы «проваливаемся» в сон. В отличие от нее, ураган (внешнее обстоятельство) уносит Тотошку и Элли вдоль от родного дома. И в то же время практически сразу появляется ясность: «Великий волшебник Гудвин вернет домой маленькую девочку, занесенную в его страну ураганом, если она поможет трем существам добиться исполнения их самых заветных желаний». Элли – классический герой, который должен преодолеть трудности, чтобы получить сокровище. У нее есть вектор движения. Уже в этом первом различии заложена разница их путей: одна плывет по течению абсурда, другая – следует заданию.
Алиса часто пытается применить к Стране чудес логику сознания («Разве бывают кролики с часами?»), но каждый раз терпит поражение. Ее рациональный ум бесполезен там, где правит бессознательное. Элли же изначально принимает правила Волшебной страны: она не сомневается в говорящих пугалах или в том, что Виллина – волшебница. Это принятие и позволяет ей пройти путь до конца, спасая, изменяя и изменяясь, в то время как Алиса, так и остается в позиции наблюдателя.
В глубинах волшебных миров обеих сказок героини сталкиваются с загадочными фигурами, которые в юнгианской традиции можно трактовать, как проявления Самости – центра бессознательного. Однако эти встречи принципиально различаются, предопределяя разницу в судьбах героинь.
Чеширский Кот – идеальное воплощение неуловимой природы бессознательного. Его парадоксальные высказывания, похожи на коаны, ломающие логику, но и меняющие вместе с тем взгляд на происходящее. «Мы все здесь не в своем уме – и ты, и я». Кот не подчиняется законам физики, появляется и исчезает по частям, говорит на языке символов и, самое главное, не дает ответов, но возвращает Алисе вопросы в преобразованном виде.
Его знаменитый диалог с Алисой:
-Куда мне идти?
-Зависит от того, куда ты хочешь попасть.
-Мне все равно.
-Тогда все равно, куда идти.
Это чистая логика процесса без цели: именно так бессознательное реагирует на запросы сознательного ума. Кот остается частью сновидения, не выходя за его пределы.
Исчезающая улыбка Кота ,возможно, самый глубокий образ в сказке. Мы постоянно сталкиваемся с подобными явлениями в реальной жизни: внезапно нахлынувшее чувство без видимой причины, смутное воспоминание, в котором не хватает важных деталей, интуитивное знание, которое невозможно логически объяснить. Все это – те самые «улыбки без котов», обрывки пережитого опыта, сохранившиеся в памяти после того, как сам источник впечатления давно исчез.
Когда Алиса восклицает, что видела «кота без улыбки», но «улыбку без кота – это уже слишком!», она сталкивается с фундаментальным парадоксом человеческого восприятия. Наша психика устроена так, что эффект от переживания часто оказывается устойчивее и важнее его причины.
Чеширский Кот – это воплощение принципа неопределенности в психической жизни. Его невозможно зафиксировать, присвоить или до конца понять – только переживать в моменты сна, сумеречного сознания. В этом его глубокая правда и непреодолимая дистанция от рационального мира Алисы.
Чеширский Кот навсегда заточен в Стране Чудес и только там Алиса может его встретить и говорить с ним.
Великий и Ужасный Гудвин тоже центральное ядро сказки про Элли, но она к нему шла сама и появился он в своем истинном обличии далеко не сразу (и не по воле Элли). Великий и Ужасный Гудвин, существует как архетипический образ мудрого старца, и он такой лишь благодаря вере жителей Изумрудного города. Его величие поддерживается системой обмана: зелеными очками, устрашающими спецэффектами, тщательно охраняемой тайной. В этот момент Гудвин не является личностью – он функция, воплощение потребности людей в сильном лидере и защитнике.
Кризис наступает, когда Тотошка убегает за ширмочку, которая прячет истинного Гудвина – обычного человека, являющегося одновременно с этим и Великим и Ужасным, и Живой Головой, и Огненным Шаром, и Морской Девой, и Страшным Зверем. Ведь наша Самость – это все и ничего одновременно. Обнаружение человека за аппаратурой символизирует болезненный, но необходимый процесс демифологизации. Это момент истины, когда коллективный миф уступает место личной истории. Из фантома он превращается в живого человека со своей биографией, страхами и мечтами. Важно, что его разоблачение не приводит к разочарованию, а становится началом подлинных отношений. Элли не отвергает его как обманщика, а принимает его человеческую слабость и несовершенство.
Контраст с Чеширским Котом здесь показателен. Если улыбка Кота остается неуловимой и не подлежащей интеграции, то Гудвин проходит полный цикл от коллективной иллюзии через личное разочарование к подлинным отношениям.
Конечно же в обеих сказках происходит и встреча с Тенью.
Алисина Червовая Королева – это кричащее зеркало всего, что маленькая викторианская девочка обязана подавлять: бешеную ярость, капризную властность, желание рушить правила. Королева так часто велит рубить головы, так вызывающе себя ведет, что сразу становится понятно, что она антагонист хорошо воспитанной Алисы. И ее зеркало. Но Алиса не смотрит в него, а выбирает самый простой путь: насмешку, обесценивание, побег. Ее пробуждение в момент атаки карт – не случайность, а закономерность. Она так и не осознает, что ее ужас перед Королевой – это ужас перед собственной неконтролируемой частью. Неготовность принять свою Тень обрекает ее на возвращение в Зазеркалье, для чего черному и белому котенку придется запутать клубок ниток, а Королева снова будет требовать «головы долой».
Элли проходит через похожий ужас, но иначе. Бастинда – не просто злая волшебница, а воплощение всех детских кошмаров: беспомощности перед злыми взрослыми, страха наказания, ужаса быть брошенной. Элли и ее друзья становятся пленниками ведьмы и им нужно с ней справиться, чтобы исполнить обещание, данное Гудвину (Самости). Когда вода случайно убивает Ведьму, это не триумф – это урок, который Элли прошла случайно: «А то вряд ли у меня хватило бы духу облить волшебницу, если бы я знала, что от этого она умрет…». Элли не ликует, она в ужасе. В этом моменте – ключевое отличие. Она не убегает от этого знания, не говорит «это всего лишь сон» и не просыпается, потому что ей нужно вернуться в Гудвину (Самости), чтобы оповестить о своей победе.
Когда Алиса просыпается на берегу реки, ее история заканчивается ровно там же, где началась – в мире чопорных правил и скучных уроков. Она не приносит из Страны чудес ничего, кроме рассказа о своих путешествиях. Ее сестра видит те же образы под влиянием истории Алисы, но это лишь подчеркивает: пережитое так и осталось где-то «там», не став частью реальной жизни. В этом трагедия незавершенной индивидуации – опыт не пропал, но и не был усвоен. С Алисой случилась всего лишь сказка и ее сестра думает о том, « … как Алиса станет рассказывать им сказки – и, конечно же, ту, которая случилась с ней сегодня в Стране чудес».
Элли возвращается домой через слезы и в этом вся правда о настоящей трансформации. По Юнгу настоящая трансформация не может происходить без трофеев, т.е. доказательств, что путешествие изменило Эго.
Элли, хоть и потеряла свои чудесные башмачки, но возвращается с дарами: она стала храбрее, умнее и сердечнее, т.к. помогла своим друзьям обрести все это, ее Тотошка никуда не делся, она вернулась с ним ( какая-то ее часть осталась неизменное, как окрепшее Эго), но самое главное, что она приносит с собой живого Джеймса Гудвина (она ведь встретилась с ним на ярмарке). Не миф, не сказку, а реального человека с его слабостями и обманами. В этом и есть алхимия настоящего взросления: превратить проекции в людей, иллюзии в опыт, а страх в силу.
В этом, пожалуй, и есть главный урок этих сказок: настоящее волшебство не в том, чтобы попасть в фантастический мир, а в том, чтобы суметь принести его дары назад. И если Элли это удалось, то Алисе пока нет. Возможно, она попробует в следующий раз, когда котята запутают ей нитки.
Использованная литература:
Алиса в стране чудес : Алиса в Зазеркалье / Льюис Кэрролл; Пер. и пересказал Леонид Яхнин; Худож. Александр Шахгелдян. - Москва : ЭКСМО-Пресс, 2000. - 212, [3] с. : цв. ил.
Волшебник изумрудного города : [Для детей] / А. Волков; [Худож. Л. Владимирский]. - Москва : Студия дет. кн. Сов. ком. защиты мира : Изд. бюро "Иннопресс", Б. г. (1991). - 61,[1] с. : ил.
Визуальные материалы: изображение создано с использованием генеративного ИИ (Midjourney v5.1)